Богоборческая власть, которая воздвигла небывалые гонения на Русскую Православную Церковь, не только уничтожила сотни тысяч христиан, но и постаралась стереть саму память о них. О многих мучениках нам не известно ничего, от других сохранились лишь имя, иногда фотография и несколько страниц сфабрикованного «дела». Но за ними встает подвиг людей, смертью запечатлевших верность Христу.
Василий Павлович Смирнов родился 29 марта 1870 года в селе Казанском Богородицкого уезда Московской губернии. Он был первенцем диакона Казанской церкви Павла Дмитриевича и матушки Марии Васильевны Смирновых. Крестил младенца священник той же церкви о. Михаил Воскресенский, а восприемниками от купели стали местные крестьяне Филипп Дмитриевич Савдиков и Дарья Петровна Салтыкова.
Дед Василия, протоиерей Дмитрий Алексеевич Смирнов, начинал свое служение во Владимирской церкви села Нехлюдова Московской губернии, а с 1853 года до своей кончины в 1875-м служил в Крестовоздвиженской церкви соседнего села Алтуфьева (ныне входит в черту Москвы). В 1880 году в алтуфьевский храм назначили о. Павла, к тому времени уже рукоположенного во священника. В том же году у о. Павла и матушки Марии родился второй сын, Николай, но, не прожив и двух недель, умер. Через год в семье родилась дочь Клавдия.
Отец Павел недолго прослужил в Крестовоздвиженском храме. В 1882 году 44 лет от роду он скончался от чахотки и был похоронен за алтарем, рядом с сыном (позже о. Василий приезжал в Алтуфьево совершать панихиды на могилах родных). Матушка осталась одна с двенадцатилетним сыном и годовалой дочерью на руках. На плечи мальчика легла ответственность за содержание семьи (из клировой ведомости Николо-Заяицкой церкви известно, что недвижимого имущества у Смирновых не было).
В 1890 году Василий окончил Московскую Духовную семинарию и преподавал Закон Божий в Спасской церковноприходской школе графа Орлова-Давыдова в Бронницком уезде. 24 июня 1892 года его определили в псаломщики к московской церкви Святителя Николая в Заяицком. Как он писал в анкете, в духовное звание вступил по призванию.
Вплоть до 1918 года Василий Павлович продолжал и преподавать, часто безвозмездно: в разные годы был законоучителем церковно-приходских школ — Георгиевской на Красной горке, на Моховой, Николо-Заяицкой, Воскресения Словущего на Таганке; Петровско-Яузского и Петровско-Мясницкого городских мужских училищ, Александро-Мариинского женского училища Благотворительного общества, женской гимназии князей Львовых и частной женской гимназии Мартыновой. Состоял членом Общества педагогов средних учебных заведений Москвы. В 1911 году за десятилетние труды по народному образованию он был награжден серебряной медалью для ношения на груди на Александровской ленте.
В 1898 году в Николо-Заяицком храме Василий Павлович обвенчался с Елизаветой Васильевной Марковой, дочерью священника Никольской церкви села Дарищи Коломенского уезда или, по другим сведениям, церкви Усекновения главы Иоанна Предтечи села Афинеева Верейского уезда.
Марковы принадлежали к известному священническому роду. Оба брата Елизаветы Васильевны, Сергий и Иоанн, были священниками. Дядя, Владимир Семенович, — протопресвитером Успенского собора в Кремле, а затем настоятелем храма Христа Спасителя. Сыновья второго дяди, диакона Михаила, протоиереи Николай, Петр, Василий, Сергий и Константин, активно участвовали во всевозможных церковных обществах, имели печатные труды по богословию и церковной истории, преподавали. Отец Петр был сакелларием (ключарем) Благовещенского собора в Кремле, остальные братья — настоятелями московских храмов. Дальний родственник Елизаветы Васильевны, о. Михаил Марков, настоятель Троицкого храма в селе Горетове Можайского уезда, скончался в заключении 16 июня 1938 года и ныне прославлен как священномученик.
У Василия Павловича и Елизаветы Васильевны Смирновых родилось четверо детей — Надежда (1899), Николай (1900), Серафим (1905) и Нина (1908). Второго сына назвали в честь преподобного Серафима: в 1903 году Василий Павлович участвовал в Саровских торжествах по случаю прославления Преподобного.
11 марта 1907 года будущий священномученик был рукоположен в диакона и назначен письмоводителем правления эмеритальной кассы* духовенства Московской епархии. В 1910 году за усердные труды ему было преподано благословение Священного Синода.
28 декабря 1914 года в Кремле о. Василий был рукоположен во иерея «с оставлением на диаконской вакансии»: Николо-Заяицкой церкви по штату полагался только один священник. В 1917 году за усердную службу его наградили набедренником.
После революции, когда распространялась «анкета для служителей религиозного культа», батюшка отвечал на вопросы так: «В каких организациях состоите теперь или каким сочувствуете» — «Ни в каких, кроме религиозных, коим и сочувствую»; «Ваше отношение к декрету об отделении Церкви от государства и школы от Церкви» — «Первому сочувствую, а второму нет»; «Ваше отношение к Советской власти» — «Подчиняюсь».
С 1918 по 1927 год о. Василий был последовательно награжден скуфьей, камилавкой, золотым наперсным крестом и возведен в сан протоиерея, а в 1929 году назначен настоятелем Николо-Заяицкого храма.
Жил он рядом с храмом, в доме № 2 по Николо-Заяицкому переулку (ныне 2-й Раушский переулок), в комнате на втором этаже, вместе с младшей дочерью, Ниной: матушки Елизаветы уже не было в живых, она скончалась в 1927 году.
Бывшая прихожанка, Елена Алексеевна Мамонова, вспоминала: «Девочками мы с сестрой каждое воскресенье ходили в церковь Николы Заяицкого. Церковь была просторная, высокая, светлая, теплая; поражало ее богатое убранство. На больших иконах была одеты ризы, от которых исходил такой блеск — церковь была красавица.
Хорошо помню настоятеля храма батюшку Василия. Худощавый, волосы были с проседью, на зачес, с тонкими чертами лица, внимательный и добрый к людям... После обедни мы с сестрой оставались всегда на панихиду — поминали свою бабушку. Батюшка Василий, бывало, прочтет нашу записку, поглядит в нашу сторону, подойдет к нам и отдаст записку, потом спросит у нас, как здоровье нашей мамы, как учились в школе. Наша мама была очень верующая, ходила в церковь на службы, и батюшка Василий хорошо знал нашу семью».
В 1929 году началась кампания по закрытию храма. Соседка о. Василия, Александра Николаевна Соколова, о том времени писала: «Служба в церкви проходила как-то тихо и не каждый день, иногда она была даже закрыта, потом опять была служба. Люди говорили, что о. Василий хлопотал перед властями, чтобы церковь осталась. Он иногда куда-то уходил, а дочь оставляла его дома и говорила: «Не ходи туда», даже сердилась... Отца Василия мы все, дети, проживающие по этому переулку, называли «батюшка». Мы всегда к нему подходили и просили поцеловать крест, он нас благословит и даст целовать. Отец Василий до последнего дня ходил в черной одежде с крестом».
В 1931 году диакон Николай Васильевич Тархов по собственному желанию оставил храм, но о. Василий остался верен своему служению.
Сохранился красноречивый документ, датированный 3 января 1933 года: исполнительный орган Николо-Заяицкой общины верующих просил разрешить членам причта на Рождество и Крещение обойти с молебном квартиры прихожан. Уполномоченный по делам культа Ленрайсовета «хождение по приходу 7 и 19-01.1933 исключительно по приглашению верующих» разрешил.
Вскоре храм закрыли, и о. Василий перешел к своему свойственнику о. Петру Лагову в храм Святителя Григория Неокесарийского на Большой Полянке. В те годы там собрался целым сонм будущих новомучеников и исповедников — многие церкви были закрыты или захвачены обновленцами, и о. Петр принимал священников, лишившихся места служения.
Когда храм на Большой Полянке был закрыт, о. Василий переехал в подмосковное Кунцево. Последним местом его служения, с 1937 по 1938 год, стал храм Знамения Пресвятой Богородицы села Знаменского Кунцевского района. Скорее всего, именно в эти годы он был удостоен права ношения митры за богослужением.
Со своими родными батюшка общался редко и тайком, чтобы не навлечь на них беды. Его сын Николай к тому времени был профессором математики Московского педагогического института и одновременно сотрудником Математического института им. В. А. Стеклова АН СССР.
По воспоминаниям внучки, Ольги Николаевны Смирновой, последний раз она видела дедушку под Рождество 1936 года. Он пришел, держа что-то под шубой — это оказалась рождественская елка. Долгие годы она была запрещена как «религиозный пережиток», и лишь к 1936 году ее вновь разрешили.
22 марта 1938 года батюшку арестовали по обвинению в антисоветской агитации и заключили в Таганской тюрьме. Допрошенные свидетели привели его высказывания: «Всякая власть должна быть от Бога, а большевики самовольно захватили власть»; «Из Священного Писания видно, что власть, захваченная самозванцами, долго существовать не может, так и Советской власти скоро придет конец»; «Советская власть гонит Церковь, арестовывает и расстреливает православных» и др. По словам тех же свидетелей, на квартире батюшки часто бывали верующие, с которыми он беседовал и для которых «устраивал религиозные обряды».
На допросах и очной ставке о. Василий виновным себя не признал. Подтвердил лишь, что говорил: «Раньше жили лучше, а теперь, при Советской власти, везде и всюду создаются очереди; большевики только говорят, что всего много, а на самом деле ничего нет».
Обвинительное заключение по ст. 58-10 УК гласило: «В июне месяце 1937 года в разговоре с гр-ном Лобендеевским Смирнов говорил (касаясь подписки займа): «Большевики войны не хотят, а сами все вооружаются, только рабочему классу глаза затемняют и всех расстреливают, которые идут за правду, рабочие недовольны Советской властью, только пишут в газетах, что всего много, это все вранье, много только для коммунистов, а рабочий стой в очереди целый день, опоздаешь на работу, увольняют ни за что».
В присутствии Мясниковой и Хановой говорил:
«Большевики самовольно взяли власть, а поэтому советская власть существовать долго не может, скоро придет конец, поднимутся все страны на Советский Союз и разобьют, и только тогда рабочий класс будет жить хорошо, вот взять хотя бы 1905 год, сколько побили рабочих через этих большевиков, за это Бог наказал Ленина, а Сталин также своей смертью не умрет».
В присутствии Хоботовой говорил:
«Скоро настанет время, когда откроют все церкви, потому что большевики чувствуют гибель свою, придет управлять страной царь, тогда будут опять жить хорошо».
7 июня 1938 года постановлением судебной тройки при УНКВД СССР по Московской области протоиерей Василий Павлович Смирнов был приговорен к расстрелу. Приговор приведен в исполнение 1 июля 1938 года, в день празднования Боголюбской иконы Божией Матери, на Бутовском полигоне. Похоронили батюшку в безвестной общей могиле.
23 августа 1989 года о. Василий был реабилитирован прокуратурой г. Москвы в соответствии с частью I статьи I Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 года «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 1930— 40-х и начала 50-х годов».
20 августа 2000 года Юбилейный Архиерейский Собор Русской Православной Церкви прославил протоиерея Василия Смирнова в Соборе новомучеников и исповедников Российских. Память его совершается в день кончины, 1 июля по новому стилю.